Архимандрит Иосиф (в миру Иван Яковлевич Софронов) родился в 1900 г. в крестьянской семье. Хотя отец его стал военным и дослужился до звания старшего офицера (отцовский полк одно время был расквартирован в Московском Кремле, там же проживало и все семейство). Родной дядя маленького Ивана был епископом в заштате и проживал на покое в Ново-Иерусалимском монастыре. Как-то вся семья приехала погостить в монастырь, и Ивану так понравилась служба, монастырское пение, что он убежал и спрятался. Долго его разыскивали, а потом владыка сказал: «Оставьте, он поживет здесь, скоро заскучает, тогда и заберете”. Но даже через две недели Иван категорически отказался возвращаться обратно. Ваня учился пению в монастырском хоре, а также проявил недюжинный талант в золотошвейном деле. Перед самой войной он посетил Рим, где участвовал в конкурсе церковных хоров. Хор, который приехал из России, выиграл конкурс, и все его участники были награждены поездкой в Святую Землю. Но в период совершеннолетия Иван, видимо, не был лишен некоторых сомнений по поводу своего будущего. Занесло его даже в Красную Армию. “Коня отобрали, а меня, по молодости лет, выгнали», - так вспоминал отец Иосиф. Окончательный выбор он сделал, когда родители нашли ему невесту. Это было в период начинающегося нэпа, и невеста была дочерью местного кабатчика. В день, когда должны были быть устроены смотрины, Иван уехал в Ново-Иерусалимский монастырь. «Он хотел сделать из меня бесплатного вышибалу в своем кабаке», - говорил батюшка про отца своей невесты. Родители очень переживали его отъезд, тем более, что какая же монастырская жизнь в двадцатые годы?

Официально Ново-Иерусалимский монастырь закрылся в 1919 г., но на его территории организовалась сельскохозяйственная артель из монахов. Отец Иосиф был в монастыре во время его разгрома в 1918-1919 гг. Но в двадцатые годы монашеская жизнь в артели как-то восстановилась. Продолжалось это до 1928 г., когда в монастырь приехал Сталин. Походил и сказал: “Вот как раньше строили. Еще сто лет и больше простоит!» Через несколько дней после визита Сталина в монастырь приехали чекисты и выгнали всех монахов.

Иеромонах Иосиф в 1929 г. вернулся к себе на родину, в Тульскую область, там был арестован и через некоторое время заключен в лагерь в Соловецком монастыре. Через десять лет его отправили на поселение.

На поселении (в Медвежьегорске) у отца Иосифа появились два товарища: один - художник, а второй в будущем стал священником. И вот втроем они решили, что добром это поселение не кончится и их обязательно опять арестуют. Дело в том, что не так далеко от их поселения проходила граница с Финляндией. Летом они начали готовить побег. Несмотря на голод, начали откладывать продукты. Решили бежать в сентябре, чтобы успеть до наступления холодов. Сам побег прошел отлично, так как их особенно никто и не охранял. Но дальше случилось несчастье. Они заблудились. Через некоторое время кончились продукты, и они стали питаться тем, что находили в лесу. Они потеряли счет времени, совершенно обессилели и только шли, шли и шли. Наконец наступил момент, когда беглецы поняли, что дальше идти не могут. Они забрались на какую-то сопку и на обрывках бумаги составили на себя поминание - фамилии, имена - и спрятали рядом, поскольку кругом бродили медведи и от их несчастных тел вмиг бы ничего не осталось. Прижавшись к друг другу, заснули. И тут художнику, он был самый чистый из них, как говорил отец Иосиф, приснился сон: какая-то чудная рука, которая показала направление, и голос, сказавший, что надо пройти совсем немного. Отец Иосиф всегда говорил, и все трое они были уверены, что спасла их Богородица. Они спустились с сопки, прошли несколько сот метров и оказались у речки, а на берегу стояла лодка, на дне которой плескалось несколько рыбин. «Мы сели в лодку, заглатывая одновременно прямо живьем рыбу, и переправились на другой берег. А на другом берегу, прямо тут же, наткнулись на финскую пограничную стражу. Вот выходим втроем из-за деревьев, и видим метрах в тридцати финских солдат, и начинаем им махать руками. А с финнами происходит что-то странное - они вроде бы как напуганы и чуть ли не собираются в нас стрелять. Еще бы! Они ведь приняли нас за медведей! Как потом оказалось, бродили мы по лесу около двух месяцев. Одежда на нас изорвалась и висела клочьями, мы обросли бородами, волосы стояли дыбом от грязи и мелких сучков. А в волосах шевелились мириады вшей. Нас немедленно отправили в финский военный городок, где помыли, постригли, и положили в местную лекарню».

В Финляндии иеромонах Иосиф работал в лагере, с русскими военнопленными. Бывал в Париже (ездил к митрополиту Евлогию за святым миром).

«И как же быстро забылись все ужасы, пережитые в Советском Союзе! После призыва патриарха Алексия возвращаться в Россию для возрождения Церкви нас собралось двадцать священников, и мы поехали», - вспоминает батюшка.

После возвращения в Советский Союз отец Иосиф пришел к митрополиту Ленинградскому Григорию. Тот принял его за представителя эмиграции, «голубой крови», и стал разговаривать чуть ли не по-французски. А отец Иосиф долго не мог понять, в чем дело, а потом говорит: «Да я свой, владыка, тульский, чаевник я».

Отец Иосиф был назначен приходским священником в Псковскую епархию. Но ареста отцу Иосифу, «эмигранту», избежать не удалось. В 1949 г. он был арестован и доставлен в Москву, на Лубянку. Следователи на Лубянке были вежливые, не то что в тридцатые годы, но срок оформили быстро.

После смерти Сталина отец Иосиф вернулся на службу в Ленинградскую епархию.

В 1985 г. отца Иосифа догнала волна репрессий, поднятая Андроповым. Он давно раздражал местные власти своими проповедями, поминанием Царской семьи за литургией, колокольным звоном. На многие десятки километров не было ни одного храма, тишь и благодать. А тут - как бельмо на глазу. И ему все припомнили. Как-то ночью нагрянули к нему в деревню Внуто чекисты, милиция, местные власти, произвели обыск, нашли незарегистрированное ружье (батюшка завел его после того, как храм пытались несколько раз ограбить). Храм и дом опечатали, а батюшку увезли и поместили в КПЗ на станции Хвойная. В деле его ничего не было, и местные следователи-чекисты это ясно видели. Но затем его внезапно вывезли из Ленинграда и посадили в сумасшедший дом. Батюшка потом говорил, что они просто не захотели подставлять своих коллег из области и решили спрятать его подальше. Восемьдесят лет старику- сколько он там протянет?

В то время ленинградскую кафедру занимал митрополит Алексий, будущий патриарх. Как рассказывал отец Иосиф, он вмешался и его освободили.

«Вдруг пришел служитель и сказал: собирай вещички. Меня подвели к большим воротам, и прапорщик из охраны стал открывать их. «Куда переводят-то?» - спросил я. А он, открыв ворота, подтолкнул меня к выходу и сказал: «Домой, домой иди, батя». Я вышел и заплакал».

Год просидел в тюрьме и сумасшедшем доме отец Иосиф. Шла уже горбачевская эпоха. И этот год - как последний привет, который послала отцу Иосифу советская власть. Около двадцати лет провел он в лагерях и тюрьмах, но власть словно не хотела его отпускать и догнала уже на самом своем излете.

Вернулся отец Иосиф во Внуто, в разоренное гнездо. Церковь и дом ограблены, многие иконы и вещи исчезли. Питерские прихожане, видимо испугавшись, перестали ездить, а во Внуто к тому времени почти не осталось населения. Попробуй восстанови все это хозяйство в такой бедности. Батюшка радовался в то время каждой банке консервов, каждой пачке крупы и сахара.

Среди деяний отца Иосифа в последние годы его жизни - обретение мощей местного святого, преподобного Никандра Городноезерского. В десяти километрах от деревни Внуто, рядом с разрушенной церковью, было заброшенное старинное кладбище, на котором находился старинный могильный камень с надписью, гласящей, что здесь похоронен преподобный Никандр. Как рассказывал отец Иосиф, ему как-то приснился сон, где было ясно сказано, что он должен перенести мощи преподобного в свою церковь. Взяв благословение у епископа, отец Иосиф собрал команду из нескольких прихожан и вместе с ними раскопал могилу преподобного. Сверху в могиле оказались останки какого-то монаха, но батюшка однозначно заявил, что во сне ему было указано, что преподобный лежит ниже. И действительно, ниже оказалось еще одно захоронение. Так были обретены останки покровителя края. Святые мощи были перенесены в храм и помещены в деревянную раку, специально заказанную отцом Иосифом.

В 1988 г., через шестьдесят без малого лет, мы приехали с отцом Иосифом в Ново-Иерусалимский монастырь. Надо сказать, что батюшка был спокоен и вел себя как-то по-хозяйски. Мы обошли весь монастырь. Он показал, где была его келья, рассказывал, как мерзли все на Светлое Воскресение в неотапливаемом Воскресенском соборе. Погуляли в Гефсиманском саду, сходили на Иордан. За монастырской стеной батюшка помолился у места, где большевики расстреливали монахов.

Когда мы осматривали собор, к нам подошел молодой человек, музейный служитель, послушал наши разговоры, а потом говорит: «Я слышал, что где-то на Севере еще живет последний из оставшихся в живых монахов Ново-Иерусалимского монастыря». Потом он пошел по делам, а мы продолжили прогулку. И вот, когда мы уже садились в машину, чтобы возвращаться в Москву, смотрим - бежит этот служитель и еще издалека кричит: «Стойте, стойте! Батюшка, я понял, Вы и есть тот самый монах!»

Скончался отец Иосиф 16 августа 1993 г.

Обсудить в форуме >>>