Дети в школе проходят серьезные произведения, всю глубину и нюансы которых понять они пока не в состоянии. Разве Пушкин писал «Евгений Онегин» для 14-15-летних? «Я, конечно, понимаю, что Татьяна Ларина не стала изменять своему мужу, но при чем тут “мой дядя самых честных правил?”» — спросил меня недавно мой сын. А еще если преподаватель формально относится к предмету, то великие писатели нередко начинают вызывать отвращение и нежелание их читать в дальнейшем. Я после «Мертвых душ» в восьмом классе Гоголя просто возненавидела, и только после 30 лет открыла, какой это интересный писатель. Может, в школе лучше проходить что-то попроще, для детского восприятия более подходящее? Александра
Отвечает Леонид КЛЕЙН, преподаватель литературы:
– Конечно, Пушкин не писал «Евгения Онегина» для 14-15 летних подростков. И Толстой, и Гоголь, и Достоевский не рассчитывали, что их произведения будут «проходиться» в школе, что за знание текста, за понимание «идейного содержания» будут выставляться оценки.
Скажу даже более: писатель, художник во время творческого процесса вообще не рассчитывает на читателя, «не видит» его. «И забываю мир», — говорит Пушкин. Поэт погружен в себя, он готов услышать «божественный глагол», он ждет пробуждения поэзии. Это глубоко интимный и мистический процесс, и здесь не то что школьник, но любой, пусть даже самый просвещенный читатель — лишний. Потому что поэт творит не для него. Вчитайтесь в строки Пушкина: «…излиться, наконец, свободным проявлением» — поэт пишет потому, что не может не писать, не может держать в себе плод творческого вдохновения… Примерно то же самое, только в другом стиле, говорит Пушкин в романе «Евгений Онегин»:
Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей… <…>
Или (но это кроме шуток),
Тоской и рифмами томим,
Бродя над озером моим,
Пугаю стадо диких уток…
Обратите внимание, что «кроме шуток», поэту не нужен никто: он бродит у озера, и единственные его слушатели — дикие утки…
Эти цитаты не означают, конечно, что читатели должны чувствовать себя неуютно и сиротливо. Просто нужно очень хорошо понимать, что произведение искусства не укладывается ни в какую школьную программу, оно не рассчитано на какой-то определенный возраст, и в каком-то смысле почти не важно, когда проходить «Евгения Онегина», в 14, 18, или в 22 — всегда рано.
И тем не менее абсолютное большинство читателей знакомится с классикой именно в школе. Плохо ли это? Нужно ли переделывать школьную программу? Мой опыт преподавателя литературы говорит о том, что менять ничего не надо, что дело не в произведении и уж, конечно, не в том, когда его проходят. Самое главное — это диалог опытного и молодого читателей, сотворчество ученика и учителя (а роль учителя вполне может взять на себя и родитель). Что нужно сделать, чтобы строки «Евгения Онегина» понравились школьнику? Это может произойти, например, в том случае, если они по-настоящему нравятся учителю, если он перечитывает этот роман в стихах для себя, а не только перед уроком, если он сам смеется и горюет над бессмертными строчками. А еще если у ученика есть живой интерес не просто к конкретному произведению, а к чтению и анализу текста. И этот интерес вполне можно сформировать, если еще в начальной школе задавать ребенку трудные вопросы, заставлять маленького читателя думать и формулировать свои мысли.
И главное — не считайте, что ребенок чего-то не поймет. Ум школьника открыт для сложных вещей, его эстетическое чутье готово воспринимать искусство, ребенок еще не боится задавать «наивные» вопросы, которые зачастую являются самыми актуальными. И тогда к девятому классу «Евгений Онегин» не окажется непонятным и ненужным литературным ребусом, а станет еще одним ярким примером живого, искрящегося русского слова, примером невыразимой гармонии, красоты, с которой не захочется расставаться на протяжении всей сознательной жизни.
Еще на одну особенность «Евгения Онегина» можно указать в разговоре с подростком — Пушкин очень много шутит в романе. Понимает ли школьник шутки и иронию поэта? Над чем подсмеивается, а порой издевается Пушкин? Почему он так легко переходит от серьезного тона к иронии? Может быть, судьба главных героев, о которой так заботятся школьные учителя, не так волнует автора? Ведь Пушкин не ставит никаких точек над i . Он обрывает роман и в самом конце переходит на шутливый тон, говоря, что, возможно, его произведение хоть на что-нибудь да пригодиться читателю, пусть даже кто-то захочет искать в нем грамматические ошибки. И это через пару строф после такой драматичной сцены между Онегиным и Татьяной! Получается, что Пушкин, как бы предвидя позднейшие интерпретации, заранее говорит нам, что роман совсем не о том, о чем мы думаем? Ведь сюжет, то есть отношения Онегина и Татьяны (и других героев) занимает меньше трети всего объема. Пушкин постоянно отвлекается, говорит о чем угодно: о себе, о литературе, о языке, о дорогах. Если мы укажем современному подростку, что роман гораздо больше его сюжетной линии, если мы обратим его внимание на то, что поэт свободно беседует с читателем и самим собой, что он шутит, экспериментирует, постоянно отвлекается, что он, в конце концов, ведет себя как подросток, — то, возможно, за хрестоматийным глянцем школьник увидит живой текст, в котором гениальный автор оставил возможность наивному читателю додумывать сюжет, плохому учителю — сюжетом спекулировать, а вдумчивому читателю — впитать в себя любимые строчки великого произведения.
http://www.pravmir.ru/shkolnyj-vopros-urok-dlya-dikix-utok/
